Интервью Л.М. Рошаля Тверской,13
Казалось бы, столько титулов получить не под силу одному человеку, но речь идет о Леониде Рошале - он всемирно известный детский хирург, эксперт Всемирной организации здравоохранения, президент Международного благотворительного фонда помощи детям при катастрофах и войнах, Директор Московского НИИ неотложной детской хирургии и травматологии. Имеет звания «Европеец года», «Россиянин года», «Национальный герой», «Звезда Европы-2005», номинант на Нобелевскую премию Мира, лауреат премии им Людвига Нобеля, награжден орденом Мужества, доктор медицинских наук и профессор. Но больше всего он известен как «Детский доктор мира» - такой титул присвоили Рошалю журналисты в 1996 году. Сегодня Леонид РОШАЛЬ – гость «Тверской, 13»
- Леонид Михайлович, недавно профессиональные медицинские ассоциации России учредили Национальную медицинскую палату, которую возглавили вы. Какие цели и задачи вы ставите перед собой?
- Трудно разрешимая проблема - как сделать так, чтобы российский народ, где бы он ни жил – в Москве, на Дальнем Востоке – был бы доволен российским здравоохранением? Как, зная сегодняшние нарекания здравоохранению и зная негатив, во многом имеющий основания, но в некоторых случаях искусственно созданный прессой, сделать так, чтобы каждый из тех, кто пришел к врачу, ушел удовлетворенным?. Врачи - люди со своими положительными и отрицательными качествами. Они могут быть добрыми или не очень - отбора в медицинские учреждения для обучения по этим критериям не существует. Никто не может сказать, получится ли из человека хороший доктор. Одна из задач Палаты – неформальное введение этических норм взаимоотношений между врачом и пациентом. Должна быть создана система обучения этим нормам. Но самое главное – следить за тем, чтобы нормы исполнялись. Это очень трудно, ведь люди обычно считают, что если врач совершил ошибку, то должны быть суд и тюрьма. А за рубежом этого нет, хотя врачебных ошибок там не меньше. Там очень развито досудебное разбирательство, и пациенты довольны. Очень развита экспертиза деятельности медиков, причем экспертиза не государственная, не чиновничья, которая, как правило, бывает менее квалифицированной, а экспертиза негосударственная - профессиональных организаций.
Бывает, доктора неправы. Бывает, за их поступки их необходимо судить и сажать в тюрьму. Неправы бывают и пациенты, осуждающие врача, который сделал все, что мог. Вы знаете, насколько тяжелым бывает состояние врача, который видит, что человек уходит, умирает, и понимает, что бессилен что-либо сделать при наличии всего необходимого оборудования, аппаратуры, медикаментов? Потому что спасти человека иногда бывает выше возможностей медицины. Тяжелейший вопрос: «Почему не спасли?» доктор чаще всего задает самому себе. Когда он делает ошибку, и человек становится инвалидом, это тяжкий груз на всю жизнь. Помню случай, когда один известнейший детский хирург оперировал ребенка с гемангиомой – опухолью на лице. Он сделал все самым тщательным образом, оперировал под микроскопом, но, к несчастью, через эту опухоль проходил лицевой нерв, и так случилось, что врач его повредил. Опухоли больше не было, но лицо ребенка перекосило. Этот ребенок встречался с врачом на улице и каждый раз говорил: «Доброе утро» с перекосившимся лицом. Для врача это огромнейшая трагедия, и никакая тюрьма не нужна. Считаю, что очень много вопросов можно решить на досудебном разбирательстве. Защита интересов пациентов и медработников – одно из направлений деятельности Национальной медицинской палаты.
- В других странах уже давно действуют структуры, подобные Национальной медицинской палате…
- Столетний опыт других стран показал, что если экспертизой занимается профессиональная организация и более 80 процентов жалоб проходят через экспертные комиссии, которым доверяют пациенты, то это – наиболее правильный путь. Подобную систему нужно создать и у нас. Необходимо, чтобы народ поверил, что это действительно независимая экспертиза. Потому что независимая экспертиза, за которой стоит профессиональная организация, построена таким образом, что не зависит от конкретного учреждения. Жалоба пациента не должна приходить в учреждение, в котором произошел инцидент. Она должна попадать в экспертную группу, которую создает профессиональная организация, выбирая туда лучших, наиболее достойных людей, для того, чтобы они ответили на вопросы – кто виноват и что делать. Скептики, конечно, могут сказать – рука руку моет. Но я убежден, что этого не будет. Недавно в немецкой медицинской палате поставили вопрос о профессионализме одного из докторов - не пациенты, а профессиональное сообщество. Оно проанализировало его работу и вынесло вердикт, что врач лечит не по стандартам - согласно стандартам осложнений минимальное количество, а у него большое, пациенты не должны умирать, а у него умирают. Врача исключили из Национальной медицинской палаты Германии, и больше он не имел права работать, как доктор. Вот насколько все это серьезно. Самая главная цель создания Палаты - введение саморегулирования профессиональной деятельности при обязательном членстве. Но для этого нужно изменить законодательство. Правда, очень много можно сделать уже сейчас, на основании сегодняшних законов.
- Огромное внимание вы уделяете Московскому НИИ неотложной детской хирургии и травматологии, который возглавляете…
- Он был открыт в 2004 году, не имеет аналогов в России среди детских стационарных учреждений. У нас используется самое современное медицинское оборудование, есть вертолетная площадка на крыше корпуса. На случай чрезвычайной ситуации в институте предусмотрено автономное электро- и водоснабжение, парковка с реанимобилями… Я доволен тем, как правительство Москвы относится к детству – наше уникальное учреждение построено на бюджетные деньги. Хотелось бы сказать огромное спасибо людям, которые помогали строить наш институт. В частности, негласно-гласному помощнику Юрия Лужкова Сергею Веселовскому, которого он бросает на самые тяжелые и ответственные участки работы, и тот никогда не подводит, строительной компании «Монарх», нашим проектировщикам, благодаря которым очень многое удалось сделать. Огромное участие в строительстве и реконструкции института принял лично мэр Москвы Юрий Лужков. Подумайте только: Москва – это целое государство, здесь живут 10 миллионов – это больше, чем в ином государстве. И проблем у Москвы столько же – это ЖКХ, жизнеобеспечение и питание, образование, экология… И нужно сделать так, чтобы большинство москвичей были довольны своей жизнью. А сделать это сложно, потому что не все зависит от городского правительства. Есть федеральные законы, которые мы обязаны исполнять. Но я очень рад, что столичное правительство несмотря ни на что имеет свою голову и находит возможность исполнять законы так, чтобы не навредить гражданам, потому что некоторые из них идут во вред – к примеру, пресловутый 122-й закон о монетизации льгот. У правительства города слова не расходятся с делом. Главное для него – социальная сфера. Думаю, можно по-разному распределять деньги. Но столичное правительство распределяет деньги таким образом, чтобы социальная сфера развивалась. Сейчас, в кризисный период, это тем более сложно. Тем не менее построен не только наш институт, но во многих детских медицинских учреждениях закуплено новое дорогостоящее оборудование – компьютерные и ядерно-магнитно-резонансные томографы, ультразвуковые аппараты. Сегодня в детских медицинских учреждениях оснащение на голову выше по сравнению с 10-летней давностью.
Наш институт, как японский коробок, напичкан сложнейшей электроникой. Эта техника улучшает и ускоряет диагностику заболеваний, поэтому число диагностических ошибок фактически сведено к нулю. У нас электронные истории болезни - мы идем по этому пути передачи информации, лабораторных данных, компьютерных и рентгеновских исследований, с бумажками бегать не надо. Но вся эта дорогостоящая сложная техника требует обеспечения. Хотелось бы, чтобы программа по ее поддержанию была более уверенной. Дорогостоящее оборудование нуждается в кадрах, профилактике и ремонте, требует финансовых вложений.
- Каковы планы дальнейшего развития института?
- Никогда не бывает так, чтобы человек был доволен до конца. Вроде бы многое сделано, но хочется еще чего-то. В этом году, надеюсь, будет закончен крупный проект по реконструкции института – реабилитационный центр. Все же за год через наш институт проходит около 40 тысяч детей, включая амбулаторный травмпункт и другие отделения. Много детей с черепно-мозговыми травмами. У нас хорошо оборудована противошоковая палата в приемном покое, в реанимации работают высококлассные специалисты, которые немедленно оказывают помощь. Операционная, отделение нейротравмы… Но все же мы не совсем удовлетворены результатами работы, впрочем, человечество еще не придумало, как сделать ее лучше. К примеру, послеоперационная реабилитация. Она у нас несколько страдала, но после того, как будет введен в эксплуатацию реабилитационный центр, результаты будут гораздо лучше.
- Для того, чтобы предотвратить смертность людей в ДТП, вы предложили разработать программу «Санитарная авиация России». Она необходима?
- В принципе, санитарная авиация в стране разрушена, правда, еще теплится в некоторых регионах. Это при том, что она абсолютно необходима. Приведу пример – недавно надо было перевести из-за рубежа нашего соотечественника, который с ребенком попал в катастрофу. Зарубежные фирмы запросили около 40 тысяч евро. У них есть специальные небольшие самолеты с персоналом и реанимационным оборудованием, которые способны забрать пассажира из любой страны и привести в Россию. Думаю, у нас в стране можно оборудовать хотя бы два подобных самолета? Поддерживаю МЧС и Сергея Шойгу – необходимо развивать малую санитарную авиацию и вертолетную авиацию, которая успешно работает во многих странах мира. При дорожных происшествиях небольшой самолет не посадишь, а вертолет посадить можно. Санитарная авиация – дорогое удовольствие, но все равно надо ее возрождать. Кстати, единственное учреждение в стране, где на крыше оборудована вертолетная площадка – наш Московский НИИ неотложной детской хирургии и травматологии. Но используем мы эту площадку, мне кажется, недостаточно – не хватает техники и желания.
- Как у вас возникла идея создать знаменитые мобильные хирургические бригады международной скорой помощи? Разве недостаточно аварийно-спасательных формирований МЧС и Службы медицины катастроф?
- Идея возникла еще до того, как в стране появились МЧС и медицина катастроф. В 1988 году, когда произошло землетрясение в Армении, была создана первая педиатрическая бригада, которая выехала туда для оказания помощи. Именно работа этой первой педиатрической бригады показала целесообразность того, чтобы детям помощь оказывали специалисты – детские врачи. Сначала это была гипотеза. Но сейчас за многие годы мы накопили огромный опыт, вылетали для работы в 22 зарубежные страны, оказывали помощь при землетрясении на Сахалине, при взрывах поездов Уфа-Челябинск, при техногенных катастрофах. И точно можем утверждать – если помощь оказывают специалисты – детские врачи, то смертность и инвалидность уменьшаются в два раза. Потому что дети – это дети, недаром в мире придумали педиатрию. Вдобавок: между тем, что делает МЧС, и тем, что делаем мы – большая разница. МЧС работает в очаге катастрофы, но не работает в стационарах, куда перевозятся пострадавшие, их задача – оказание первой помощи и эвакуация. А мы, как правило, работаем в стационарах других стран, на местном оборудовании, совместно с местными врачами – как бы усиливаем работу местных бригад. Сроки работы нашей бригады более длительные, чем МЧС, которое обычно находится в очаге катастрофы до пяти дней. А мы работаем месяцами.
- Как формируются мобильные хирургические бригады? Кто в них входит? Кто финансирует их работу?
- Бригада может состоять из двух десятков человек, в зависимости от потребности. К примеру, в Пакистане, Индонезии мы работали двумя бригадами – одна прилетает, другая улетает. В Турции, Алжире, на Гаити было достаточно одной бригады. В нее входят педиатры, реаниматологи, травматологи, нейрохирурги, специалисты по ранам, по пластической хирургии. Это врачи высочайшей квалификации, которые могут многое. Куда бы мы ни приезжали, первое время к нам относились настороженно, а потом - с благодарностью. Работают в бригадах в отличие от государственных структур, волонтеры, которые не получают за свою работу ни копейки. Есть международный благотворительный фонд помощи детям при катастрофах и войнах, через который фактически финансируются бригады, перелеты. Я бы хотел поблагодарить Аэрофлот, который помогал нам многие годы, сейчас нам помогает Трансаэро. Когда недавно в Доминиканской республике наша группа попала в сложную ситуацию – не могла вылететь и должна была еще неделю ждать самолета – руководство Трансаэро пошло на то, чтобы задержать самолет, высвободило места и бесплатно привезла наших врачей в Россию. Хотел бы еще сказать слова благодарности в адрес компании МТС – они бесплатно дали нам телефоны для переговоров. Связь крайне нужна, когда по нескольку раз в день нужно общаться, консультироваться, обсуждать проблемы. Это замечательно, когда люди всем миром делают доброе дело.
- Государственная Дума РФ одобрила законопроект, согласно которому госучреждения могут перейти на самоокупаемость, и Россия может остаться без бесплатного здравоохранения. Что вы можете сказать по этому поводу?
- Я считаю, это этот законопроект направлен против нашего президента Дмитрия Медведева, премьер-министра Владимира Путина и против российского народа. Он совершенно сырой. Неизвестно, к каким экономическим, политическим и социальным последствиям он приведет.
Беседу вела Юлия Коновалова
Статья в формате pdf>>
- Леонид Михайлович, недавно профессиональные медицинские ассоциации России учредили Национальную медицинскую палату, которую возглавили вы. Какие цели и задачи вы ставите перед собой?
- Трудно разрешимая проблема - как сделать так, чтобы российский народ, где бы он ни жил – в Москве, на Дальнем Востоке – был бы доволен российским здравоохранением? Как, зная сегодняшние нарекания здравоохранению и зная негатив, во многом имеющий основания, но в некоторых случаях искусственно созданный прессой, сделать так, чтобы каждый из тех, кто пришел к врачу, ушел удовлетворенным?. Врачи - люди со своими положительными и отрицательными качествами. Они могут быть добрыми или не очень - отбора в медицинские учреждения для обучения по этим критериям не существует. Никто не может сказать, получится ли из человека хороший доктор. Одна из задач Палаты – неформальное введение этических норм взаимоотношений между врачом и пациентом. Должна быть создана система обучения этим нормам. Но самое главное – следить за тем, чтобы нормы исполнялись. Это очень трудно, ведь люди обычно считают, что если врач совершил ошибку, то должны быть суд и тюрьма. А за рубежом этого нет, хотя врачебных ошибок там не меньше. Там очень развито досудебное разбирательство, и пациенты довольны. Очень развита экспертиза деятельности медиков, причем экспертиза не государственная, не чиновничья, которая, как правило, бывает менее квалифицированной, а экспертиза негосударственная - профессиональных организаций.
Бывает, доктора неправы. Бывает, за их поступки их необходимо судить и сажать в тюрьму. Неправы бывают и пациенты, осуждающие врача, который сделал все, что мог. Вы знаете, насколько тяжелым бывает состояние врача, который видит, что человек уходит, умирает, и понимает, что бессилен что-либо сделать при наличии всего необходимого оборудования, аппаратуры, медикаментов? Потому что спасти человека иногда бывает выше возможностей медицины. Тяжелейший вопрос: «Почему не спасли?» доктор чаще всего задает самому себе. Когда он делает ошибку, и человек становится инвалидом, это тяжкий груз на всю жизнь. Помню случай, когда один известнейший детский хирург оперировал ребенка с гемангиомой – опухолью на лице. Он сделал все самым тщательным образом, оперировал под микроскопом, но, к несчастью, через эту опухоль проходил лицевой нерв, и так случилось, что врач его повредил. Опухоли больше не было, но лицо ребенка перекосило. Этот ребенок встречался с врачом на улице и каждый раз говорил: «Доброе утро» с перекосившимся лицом. Для врача это огромнейшая трагедия, и никакая тюрьма не нужна. Считаю, что очень много вопросов можно решить на досудебном разбирательстве. Защита интересов пациентов и медработников – одно из направлений деятельности Национальной медицинской палаты.
- В других странах уже давно действуют структуры, подобные Национальной медицинской палате…
- Столетний опыт других стран показал, что если экспертизой занимается профессиональная организация и более 80 процентов жалоб проходят через экспертные комиссии, которым доверяют пациенты, то это – наиболее правильный путь. Подобную систему нужно создать и у нас. Необходимо, чтобы народ поверил, что это действительно независимая экспертиза. Потому что независимая экспертиза, за которой стоит профессиональная организация, построена таким образом, что не зависит от конкретного учреждения. Жалоба пациента не должна приходить в учреждение, в котором произошел инцидент. Она должна попадать в экспертную группу, которую создает профессиональная организация, выбирая туда лучших, наиболее достойных людей, для того, чтобы они ответили на вопросы – кто виноват и что делать. Скептики, конечно, могут сказать – рука руку моет. Но я убежден, что этого не будет. Недавно в немецкой медицинской палате поставили вопрос о профессионализме одного из докторов - не пациенты, а профессиональное сообщество. Оно проанализировало его работу и вынесло вердикт, что врач лечит не по стандартам - согласно стандартам осложнений минимальное количество, а у него большое, пациенты не должны умирать, а у него умирают. Врача исключили из Национальной медицинской палаты Германии, и больше он не имел права работать, как доктор. Вот насколько все это серьезно. Самая главная цель создания Палаты - введение саморегулирования профессиональной деятельности при обязательном членстве. Но для этого нужно изменить законодательство. Правда, очень много можно сделать уже сейчас, на основании сегодняшних законов.
- Огромное внимание вы уделяете Московскому НИИ неотложной детской хирургии и травматологии, который возглавляете…
- Он был открыт в 2004 году, не имеет аналогов в России среди детских стационарных учреждений. У нас используется самое современное медицинское оборудование, есть вертолетная площадка на крыше корпуса. На случай чрезвычайной ситуации в институте предусмотрено автономное электро- и водоснабжение, парковка с реанимобилями… Я доволен тем, как правительство Москвы относится к детству – наше уникальное учреждение построено на бюджетные деньги. Хотелось бы сказать огромное спасибо людям, которые помогали строить наш институт. В частности, негласно-гласному помощнику Юрия Лужкова Сергею Веселовскому, которого он бросает на самые тяжелые и ответственные участки работы, и тот никогда не подводит, строительной компании «Монарх», нашим проектировщикам, благодаря которым очень многое удалось сделать. Огромное участие в строительстве и реконструкции института принял лично мэр Москвы Юрий Лужков. Подумайте только: Москва – это целое государство, здесь живут 10 миллионов – это больше, чем в ином государстве. И проблем у Москвы столько же – это ЖКХ, жизнеобеспечение и питание, образование, экология… И нужно сделать так, чтобы большинство москвичей были довольны своей жизнью. А сделать это сложно, потому что не все зависит от городского правительства. Есть федеральные законы, которые мы обязаны исполнять. Но я очень рад, что столичное правительство несмотря ни на что имеет свою голову и находит возможность исполнять законы так, чтобы не навредить гражданам, потому что некоторые из них идут во вред – к примеру, пресловутый 122-й закон о монетизации льгот. У правительства города слова не расходятся с делом. Главное для него – социальная сфера. Думаю, можно по-разному распределять деньги. Но столичное правительство распределяет деньги таким образом, чтобы социальная сфера развивалась. Сейчас, в кризисный период, это тем более сложно. Тем не менее построен не только наш институт, но во многих детских медицинских учреждениях закуплено новое дорогостоящее оборудование – компьютерные и ядерно-магнитно-резонансные томографы, ультразвуковые аппараты. Сегодня в детских медицинских учреждениях оснащение на голову выше по сравнению с 10-летней давностью.
Наш институт, как японский коробок, напичкан сложнейшей электроникой. Эта техника улучшает и ускоряет диагностику заболеваний, поэтому число диагностических ошибок фактически сведено к нулю. У нас электронные истории болезни - мы идем по этому пути передачи информации, лабораторных данных, компьютерных и рентгеновских исследований, с бумажками бегать не надо. Но вся эта дорогостоящая сложная техника требует обеспечения. Хотелось бы, чтобы программа по ее поддержанию была более уверенной. Дорогостоящее оборудование нуждается в кадрах, профилактике и ремонте, требует финансовых вложений.
- Каковы планы дальнейшего развития института?
- Никогда не бывает так, чтобы человек был доволен до конца. Вроде бы многое сделано, но хочется еще чего-то. В этом году, надеюсь, будет закончен крупный проект по реконструкции института – реабилитационный центр. Все же за год через наш институт проходит около 40 тысяч детей, включая амбулаторный травмпункт и другие отделения. Много детей с черепно-мозговыми травмами. У нас хорошо оборудована противошоковая палата в приемном покое, в реанимации работают высококлассные специалисты, которые немедленно оказывают помощь. Операционная, отделение нейротравмы… Но все же мы не совсем удовлетворены результатами работы, впрочем, человечество еще не придумало, как сделать ее лучше. К примеру, послеоперационная реабилитация. Она у нас несколько страдала, но после того, как будет введен в эксплуатацию реабилитационный центр, результаты будут гораздо лучше.
- Для того, чтобы предотвратить смертность людей в ДТП, вы предложили разработать программу «Санитарная авиация России». Она необходима?
- В принципе, санитарная авиация в стране разрушена, правда, еще теплится в некоторых регионах. Это при том, что она абсолютно необходима. Приведу пример – недавно надо было перевести из-за рубежа нашего соотечественника, который с ребенком попал в катастрофу. Зарубежные фирмы запросили около 40 тысяч евро. У них есть специальные небольшие самолеты с персоналом и реанимационным оборудованием, которые способны забрать пассажира из любой страны и привести в Россию. Думаю, у нас в стране можно оборудовать хотя бы два подобных самолета? Поддерживаю МЧС и Сергея Шойгу – необходимо развивать малую санитарную авиацию и вертолетную авиацию, которая успешно работает во многих странах мира. При дорожных происшествиях небольшой самолет не посадишь, а вертолет посадить можно. Санитарная авиация – дорогое удовольствие, но все равно надо ее возрождать. Кстати, единственное учреждение в стране, где на крыше оборудована вертолетная площадка – наш Московский НИИ неотложной детской хирургии и травматологии. Но используем мы эту площадку, мне кажется, недостаточно – не хватает техники и желания.
- Как у вас возникла идея создать знаменитые мобильные хирургические бригады международной скорой помощи? Разве недостаточно аварийно-спасательных формирований МЧС и Службы медицины катастроф?
- Идея возникла еще до того, как в стране появились МЧС и медицина катастроф. В 1988 году, когда произошло землетрясение в Армении, была создана первая педиатрическая бригада, которая выехала туда для оказания помощи. Именно работа этой первой педиатрической бригады показала целесообразность того, чтобы детям помощь оказывали специалисты – детские врачи. Сначала это была гипотеза. Но сейчас за многие годы мы накопили огромный опыт, вылетали для работы в 22 зарубежные страны, оказывали помощь при землетрясении на Сахалине, при взрывах поездов Уфа-Челябинск, при техногенных катастрофах. И точно можем утверждать – если помощь оказывают специалисты – детские врачи, то смертность и инвалидность уменьшаются в два раза. Потому что дети – это дети, недаром в мире придумали педиатрию. Вдобавок: между тем, что делает МЧС, и тем, что делаем мы – большая разница. МЧС работает в очаге катастрофы, но не работает в стационарах, куда перевозятся пострадавшие, их задача – оказание первой помощи и эвакуация. А мы, как правило, работаем в стационарах других стран, на местном оборудовании, совместно с местными врачами – как бы усиливаем работу местных бригад. Сроки работы нашей бригады более длительные, чем МЧС, которое обычно находится в очаге катастрофы до пяти дней. А мы работаем месяцами.
- Как формируются мобильные хирургические бригады? Кто в них входит? Кто финансирует их работу?
- Бригада может состоять из двух десятков человек, в зависимости от потребности. К примеру, в Пакистане, Индонезии мы работали двумя бригадами – одна прилетает, другая улетает. В Турции, Алжире, на Гаити было достаточно одной бригады. В нее входят педиатры, реаниматологи, травматологи, нейрохирурги, специалисты по ранам, по пластической хирургии. Это врачи высочайшей квалификации, которые могут многое. Куда бы мы ни приезжали, первое время к нам относились настороженно, а потом - с благодарностью. Работают в бригадах в отличие от государственных структур, волонтеры, которые не получают за свою работу ни копейки. Есть международный благотворительный фонд помощи детям при катастрофах и войнах, через который фактически финансируются бригады, перелеты. Я бы хотел поблагодарить Аэрофлот, который помогал нам многие годы, сейчас нам помогает Трансаэро. Когда недавно в Доминиканской республике наша группа попала в сложную ситуацию – не могла вылететь и должна была еще неделю ждать самолета – руководство Трансаэро пошло на то, чтобы задержать самолет, высвободило места и бесплатно привезла наших врачей в Россию. Хотел бы еще сказать слова благодарности в адрес компании МТС – они бесплатно дали нам телефоны для переговоров. Связь крайне нужна, когда по нескольку раз в день нужно общаться, консультироваться, обсуждать проблемы. Это замечательно, когда люди всем миром делают доброе дело.
- Государственная Дума РФ одобрила законопроект, согласно которому госучреждения могут перейти на самоокупаемость, и Россия может остаться без бесплатного здравоохранения. Что вы можете сказать по этому поводу?
- Я считаю, это этот законопроект направлен против нашего президента Дмитрия Медведева, премьер-министра Владимира Путина и против российского народа. Он совершенно сырой. Неизвестно, к каким экономическим, политическим и социальным последствиям он приведет.
Беседу вела Юлия Коновалова
Статья в формате pdf>>
Опубликовано 03.06.2010
Последние публикации в нашем блоге
